Рабочий класс 1920-х годов: итоги и перспективы изучения
Нельзя не согласиться с положением ряда авторов о том, что серьезные успехи, достигнутые советской историографией, были связаны с изучением истории народных масс, прежде всего пролетариата и крестьянства. Степень изученности истории рабочего класса позволила в 1960–1980-е гг. перейти к подготовке обобщающих трудов по истории пролетариата России, рабочего класса отдельных регионов и страны в целом. Особый интерес представляют работы ученых, обратившихся к структурному подходу в исследовании социального состава, анализу психологии класса и его новых пополнений. Нашли отражение в литературе и отдельные аспекты, характеризующие трудовую и общественно-политическую деятельность рабочих.
1Начавшийся со второй половины 1980-х гг. процесс смены системы ценностей в обществе ликвидировал методологический монополизм в науке и привел к плюрализации принципов исследования. Отход от партийности и классового подхода ослабил интерес к изучению социальной структуры общества. Некогда приоритетное направление историографии оказалось “на обочине”. Рабочий класс, оставаясь основной производительной силой общества, незаслуженно и необоснованно был исключен из поля зрения историков, социологов, экономистов, психологов.
Первая попытка обратить внимание исследователей на создавшуюся ситуацию была предпринята в 1987 г. редколлегией журнала “Вопросы истории”. По ее инициативе в Московском государственном историко-архивном институте проводился “круглый стол”: “Актуальные задачи изучения советского рабочего класса”. Ведущими специалистами по истории России В.З. Дробижевым, О.И. Шкаратаном, Л.А. Гордоном, А.К. Назимовой, В.В. Алексеевым указывалось на необходимость выработки новых междисциплинарных, дифференцированных подходов, совершенствования методов и расширения традиционной тематики исследований. Перспективы изучения рабочего класса определялись задачами рассмотрения быта, обыденного сознания, психологии отдельных слоев и групп рабочего класса. Выделялись проблемы взаимоотношения и взаимодействия рабочего класса и крестьянства, участия рабочих в функционировании органов власти и управления, национальных различий в среде рабочего класса.
2Необходимость специального обращения к этим сюжетам диктовалась еще и тем, что при значительном числе исследований ряд проблем к тому времени не получил всестороннего анализа. К тому же большинство статей и монографий, освещавших, например, тему общественно-политической деятельности рабочих, выходило в свет с априорно задающими тон подзаголовками, где существо рассматриваемого объекта сводилось лишь к “повышению” его “политической активности”, “росту сознательности”, “проявлению организованности и сплоченности”. В предлагаемую читателям схему непременно входили сведения о росте численности заводских партийных организаций, единстве партийных рядов в борьбе с “оппортунистическими идеями”, “мелкобуржуазными элементами” и оппозиционными настроениями. Достаточно тенденциозно выражалось участие рабочих в выборных кампаниях и их деятельность в советских органах и профессиональных союзах. Основная идея трудов, посвященных проблеме взаимоотношений города и деревни, сводилась к “всесторонней помощи рабочих трудовому крестьянству”, которая выражалась в форме культурно-просветительного шефства, организации сельскохозяйственных кооперативов, изготовления и ремонта производственного инвентаря. При этом умалчивалось, что отдаленность населенных пунктов, отсутствие необходимых материальных средств препятствовали осуществлению намеченных планов и охлаждали интерес к шефской работе вообще. Рост цен на продукты питания и топливо, другие хозяйственные трудности обостряли социальную напряженность и способствовали реальному оформлению и проявлению антикрестьянских настроений в городской рабочей среде.
Многие авторы подходили к рассмотрению истории рабочего класса с позиции позитивизма, их исследования, как правило, не содержали критического начала. Изучение отдельных проблем с определенной политической заданностью, увлечение количественными характеристиками придавали работам ограниченность и иллюстративность. Отсутствие ценностной ориентации в подходах к анализу фактов и событий не позволили авторам сделать достаточно объективные выводы и обобщения.
В период господства стремительно заполнявшей мировоззренческий вакуум публицистики учеными была поставлена проблема необходимости осмысления и критического анализа исторического опыта. Однако этот “ползучий эмпиризм профессиональной историографии” явился закономерным и неизбежным этапом ее развития. Шел процесс накопления конкретного исторического материала, новых знаний и фактологических сюжетов, которые в первую очередь подлежали пересмотру, реформированию или полной ликвидации. Исследовательское пространство расчищалось от старых догм и стереотипов. История 1920-х гг. во всем ее многообразии становилась предметом “нового” интереса. В работах историков конца 1980-х – начала 1990-х гг. опосредованно затрагивалась проблема восприятия нэповских реалий различными слоями населения.
3 Развернувшиеся на международных, всероссийских и региональных конференциях, симпозиумах и сессиях дискуссии в различных отраслях общественных наук, носившие главным образом методологический характер, выплеснулись на страницы периодических изданий.4Наиболее разработанной долгое время оставалась тема нэпа и связанный с ней вопрос о путях развития страны в 1920-е гг. Проблемам политической, экономической, культурной жизни России посвящался ряд научных мероприятий, на которых обсуждались актуальные вопросы эволюции политического режима, соотношения идеологии и экономики, социальной структуры, системы управления государственной промышленностью, развития культуры и менталитета отдельных слоев общества. В выступлениях М.М. Горинова, Ю.А. Полякова, Е.Г. Гимпельсона, В.П. Дмитренко, В.С. Лельчука указывалось на роль субъективного фактора и восприятие нэпа различными категориями населения.
5В целом легко заметить, как менялось отношение к нэпу в историографии: от излишне оптимистических оценок в 1980-е гг.
6 до более объективного освещения проблемы в дальнейшем.7В первой половине 1990-х гг. наблюдалось также быстрое нарастание исследований по истории России, исповедовавших цивилизационный подход. В поле их исторического и историософского анализа оказались факторы, сформировавшие устойчивую “вертикаль” или “ось” отечественной истории: природно-географическая среда, экономико-социальные уклады, государственность, вероисповедание, ментальность. Советский период истории рассматривался сквозь призму конфликта “почвы” и “цивилизации”. В сложной цепочке различных тенденций действительности после 1917 г. выделялись антикапиталистические настроения в рабочем классе, стремление в условиях разрухи и военных лишений к социальному равенству и справедливости на уравнительных началах, укорененные традиции коллективизма.
8Безусловно, перспективным является развитие нового научного направления – исторической демографии, в рамках которого, например, уральскими историками изучаются численность и воспроизводство населения, демографический менталитет, семейные и брачные отношения в городах, состав, уклад жизни и размеры рабочей семьи, характер ведения домашнего хозяйства.
9 Однако большинство актуальных вопросов формирования и развития регионального отряда рабочего класса анализируется только в сборниках статей и информационных материалах.10 Ряд авторов: А.В. Бакунин, Н.М. Щербакова, Е.Г. Захарова, В.В. Фельдман, А.Г. Ильин, Р.Ш. Куваков, В.С. Ключников, Е.Н. Чернокрылова, А.В. Швецов, Р.Т. Москвина, С.П. Постников поднимают проблемы развития политической активности рабочих, роли профсоюзов в индустриализации Урала, изменения социального состава партии, падения трудовой дисциплины на предприятиях, влияния социальных факторов на культуру труда, состояния личных хозяйств уральских рабочих, их связи с землей.Уровень современных публикаций и объем накопленного фактического материала предполагают создание крупных обобщающих исследований по истории рабочего класса России и регионов, освещение отдельных периодов его развития. Необходимо дальнейшее изучение динамики численности рабочих, определение социальных источников пополнения, исследование влияния характера производства на менталитет и образ жизни городского населения и психологии отдельных отрядов рабочих на производственную и общественно-политическую жизнь, анализ зависимости социального облика рабочих от соотношения промышленного производства и личного хозяйства, определение места материальных и духовных факторов в системе общей культуры рабочих. Актуальной остается проблема нэпа и обусловленные им процессы социальной дифференциации.
Использование феноменологического (ценностного) подхода, принципов объективности и историзма и метода конкретного социально-психологического анализа позволит преодолеть присущие многим работам описательность и схематизм и подойти к созданию научной характеристики социального состава рабочего класса путем выделения основных групп и слоев. Полученная историками возможность познакомиться с целым пластом неизвестных ранее документальных архивных материалов, их комплексное исследование способствуют выявлению интересных фактов и обозначению принципиально новых выводов, что также приведет к качественно иному уровню решение поставленных задач.
________________
1
Напр.: История советского рабочего класса. 1921–1937. Т. 2. М., 1984; Шкаратан О.И. Проблемы социальной структуры рабочего класса СССР. М., 1970; Вдовин А.И., Дробижев В.З. Рост рабочего класса СССР. 1917–1940 гг. М., 1976; Рогачевская Л.С. История социалистического соревнования в СССР. М., 1980; Роль массовых организаций в развитии общественно-политической и производственной активности трудящихся Урала (1917–1958). Пермь, 1988; Гимпельсон Е.Г. Октябрьская революция и изменение социальной структуры рабочего класса. 1917–1925 гг. // Рабочие Центрального промышленного района России в борьбе за победу и утверждение завоеваний Великого Октября. Горький, 1989; и др.2
Актуальные задачи изучения советского рабочего класса // Вопросы истории. 1988. №1.3
Колоскова Т.Г. Об идейно-психологических предпосылках сталинизма // Вопросы истории КПСС. 1989. № 9; Гловели Г. Социалистическая перспектива и барьеры на пути нэпа // Вопросы экономики. 1990. № 6; Бакулин В.И., Лейбович О.Л. Рабочие, “спецы”, партийцы (о социальных истоках “великого перелома”) // Рабочий класс и современный мир. 1990. № 6; Дмитренко В.П. Четыре измерения нэпа // Вопросы истории КПСС. 1991. № 3; Быстрова М.В. Государство и экономика в 1920-е годы: борьба идей и реальность // Отечественная история. 1993. № 3.4
“Круглый стол”: Советский Союз в 20-е годы // Вопросы истории. 1988. № 9; Бордюгов Г.А., Козлов В.А. Время трудных вопросов (История 20-30-х годов и современная общественная мысль) // Правда. 1988. 30 сентября, 3 октября; Поляков Ю.А. 20-е годы: настроения партийного авангарда // Вопросы истории КПСС. 1989. №10.5
“Нэп. Идеи, практика, уроки” (ноябрь 1990 г.) // Отечественная история. 1992. №1; “Россия нэповская: политика, экономика, культура” (июнь 1991 г.) // Отечественная история. 1992. №3; “Соотношение политики и экономики. Завершающая стадия нэпа” (апрель 1995 г.) // Отечественная история. 1996. № 2.6
Бордюгов Г., Козлов В. Поворот 1929 г. и альтернатива Бухарина // Вопросы истории КПСС. 1988. № 8; Селюнин В. Истоки // Новый мир. 1988 .№ 5; Козлов В.А., Хлевнюк О.В. Начинается с человека. Человеческий фактор в социалистическом строительстве: Итоги и уроки 30-х годов. М., 1988; и др.7
Гимпельсон Е.Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ // Отечественная история. 1993. № 2; Май В.А. Реформы и догмы. 1914–1929. М., 1993; Трухан Г.А. Путь к тоталитаризму. 1917-1929 гг. М., 1994; Нэп: приобретения и потери. М., 1994; и др.8
Ионов И. Российская цивилизация. IХ – начало ХХ вв. М., 1995; Семенникова Л. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 1994; Буданцев Ю.П. Современная цивилизация. Теоретический курс. М., 1995; Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе. М., 1995; Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997; и др.9
Население Урала. ХХ век. История демографического развития. Екатеринбург, 1996.10
Современные концепции проблем истории Советского Урала. Свердловск, 1991; Проблемы истории регионального развития: население, экономика, культура Урала и сопредельных территорий в советский период. Екатеринбург, 1992; и др.