Если современный текст не осмысливается в полной мере, и требуется помощь конкретных специалистов - исследователей, то тем более для читателя закрыт средневековый текст, насыщенный непонятными современному человеку знаковыми символами, трафаретами, клише, топосами, стилизацией или “риторической стилизацией” (Г. Хунгер). Раскрыть подобные знаковые “формулы” (А. П. Каждан) нелегко, но их не следует отвергать, потому что они являются своеобразной имплицитной информацией, игнорирование которой обедняет восприятие средневекового источника. Последний, вбирающий в себя названную информацию, может раскрыться во всем объеме не сразу. Какая - то часть информации в силу разных причин остается непонятой вследствие того, что утеряны ключи к семантике текста, не сознаны еще в полной мере секреты создания средневекового текста. Дешифровка семиотических формул взаимосвязана и с характером языка, который в определенной степени направляет мышление пишущего, и также с тем, каким образом, в каких формах, каким стилем автор пытается донести свои мысли до читателя. Разночтения и разноосмысления зависят от множественности семантики слова, особенно оттенков лексемы и, прежде всего, от отсутствия инвариантного стержневого значения слова в современных словарях. Перевод “Библии” это неоднократно доказал. Некоторые тексты (мартирии, хроники, задачники и др.) заключают в себе информацию однозначную. Что же касается художественных произведений, их текст гораздо сложнее и непременно может вызывать двоякую трактовку (Б. А. Томашевский), тем не менее “риторическая стилизация”, пронизывающая произведения словесности и дидактические сочинения, не являлась абсолютом, проявляясь в разной степени, в разные эпохи, у различных авторов, но, вместе с тем, со временем семиотические формулы отшлифовались, рафинировались и становились носителями определенной идеологической информации. Последняя по мере эволюции семиотических клише становилась более доходчивой для современников и менее осознаваемой для исследователей нашего времени. Нельзя забывать, что в средневековье господствующим мировоззрением было христианское и, что христиане вполне осознанно воспринимали окружающее бытие как творение божье. Средневековое же мышление (которое по глубине осмысления реальности стояло довольно высоко) ориентировалось на идею общего, идею приобщения к абстрактной божественной власти, растворения конкретных чувств и эмоций перед лицом некоей абсолютной силы, что приводило к унификации, нивелированию, “деконкретизации” (Г. Карлссон) отражения действительности и такому же воплощению идей и чувств. Добиться этого удавалось не каждому, а только избранным, чьи труды и были тщательно хранимы человечеством. Чем более средневековый автор абстрагировался от конкретных реалий, тем глубже он постигал христианское, божественное начало, тем основательнее по воздействию на современников оказывалось его творение.

К средневековым источникам, насыщенным имплицитной информацией относится и “Обозрение законов” Михаила Пселла. Оно написано в 1060 г. и является энхиридием (t o e g c e i r i d i o n ), т.е. учебным пособием, излагающим “во всем объеме” (стк. 2) византийское право и предназначенным для обучения наследника ромейского престола василевса Михаила (VII) Дуки. Данный энхиридий был не просто юридическим руководством, но также дидактической поэмой в стихах и представлял собой сугубо индивидуальный учебник для одного - единственного лица - представителя высшей властной элиты, причем, Михаилу Пселлу было поручено как главе философской школы (ипату философов) Константинопольского университета подготовить Михаила (VII) Дуку в области права. Ипат философов, как творческая мыслящая личность и как выдающийся педагог, поставил перед собой гораздо более сложную задачу - подготовить, воспитать и сформировать “философа законоположений” (стк. 60), который не только знал бы юриспруденцию, не только “тонко” комментировал бы нормы права, но мог их видоизменять в соответствии с общественными потребностями. Иными словами, Михаил Пселл понимал задачу более осознаваемо - подготовить законодателя - реформатора, который смог бы преобразовать действующее право.

Для достижения поставленной цели Михаил Пселл широко использовал разнообразные методы, приемы и средства для воздействия на воспитуемого и выработки у него соответствующих умений и навыков. Специфика названного средневекового педагогического труда проявилась и в том, что автор использовал некоторые виды имплицитной информации для воздействия (наряду с эксплицитной): формулы (трафареты, клише, шаблоны, стереотипы); итеративные (повторяющиеся) семантические мотивы; инверсию источникового материала, диатрибы (рассуждения на нравственные темы) как в форме эпиграмм - диптихов, так и моноптихов, триптихов и тетраптихов; контекст; смысловую двузначность текста (только в произведениях словесности). Из упомянутых видов имплицитной информации, отраженных в энхиридии, особого внимания заслуживают такие, как стереотипы, итеративные смысловые мотивы, инверсия и диатрибы. Они несут громадную психолого - педагогическую нагрузку, дают возможность преподавателю - кафигиту ненавязчиво, тонко, в соответствии с педагогически замыслом, воздействовать на ученика - мафита. Что касается смысловой двузначности и контекста художественного произведения, как разновидностей имплицитной информации, то, с одной стороны, они играют гораздо меньшую роль в педагогическом осмыслении энхиридия и, с другой, данные компоненты скрытой информации специально изучаются в текстологии и теории художественной речи. По поводу инверсии следует заметить, что обработка соответствующего источникового материала, представляет собой трудно обозримую по объему работу, связанную с детальным анализом норм права, что требует специального исследования специалистов в области римского и ромейского права. Не претендуя на всеобъемлющий анализ всех разновидностей имплицитной информации в энхиридии Михаила Пселла, целесообразнее для достижения искомого результата охарактеризовать наиболее значимые для выявления сущности и особенностей педагогической парадигмы Михаила Пселла формы латентной информации - клише, итеративные семантические мотивы и диатрибы.

Формулы (стереотипы, клише, трафареты) и итеративные семантические мотивы дают возможность воздействовать на сознание воспитуемого в действенной форме, и педагог через систему имплицитной информации стремился показать на частных примерах и конкретных нормах права нечто общее, что в целом соответствовало ромейскому закону (стк. 1405 - 1407). Для осознания того общего, что было свойственно византийскому праву, Михаил Пселл изложил принципы этого права (стк. 208 - 213), которые воспитуемый должен постоянно иметь в виду при реформировании права. Эти принципы нацелены на создание с помощью законов таких общественных условий, которые бы обеспечивали в обществе справедливость, свободу, безопасность, господство права, ограниченность деспотической власти, неравнодушие к человеку и защиту его прав (стк. 1399 - 1404). Поскольку законодателем в Византии являлся император, то для составления законов на основе принципов он должен был обладать качествами гражданина, патриота, христианина, энциклопедически развитого, высоко нравственного человека, поэтому важной целью “Обозрения законов” являлось разностороннее воспитание наследника престола с опорой на гуманитарное знание (право, философия, богословие, риторика, лингвистика, история, словесность, этика и др.), который бы в своей будущей законотворческой деятельности исходил из идеи “общего блага”, доктрины ойкумены и интересов частного лица - собственника. Действительно, в поэме конкретно защищаются права лиц, участвующих в разного рода частных сделках (стк. 216). Подчеркивается особо достоинство человека и его защита (стк. 579). По мнению Михаила Пселла, его воспитанник должен проникнуться идеей “признания права” как высшего критерия жизни политов (стк. 208) Законы, соответствующие таким устоям бытия, составляются для защиты жизни (стк. 1402), на чем, как известно, настаивали гуманисты. Педагог воспитывает мафита в духе сострадания к людям, подчеркивая, что в результате конфискации имущества государственного преступника “страдают дети виновного” (стк. 611). Михаил Пселл намеренно обобщил и систематизировал именно те иски, которые стали базой защиты прав человека, а сам автор поэмы предстал носителем и проводником идеи прав свободного человека. Михаил Пселл прививал воспитанникам черты защитника империи ромеев (стк 389), покровителя политов по отношению к иностранцам (стк 352). Василевс должен быть справедливым (стк. 5, 68, 70-71, 698, 817, 1404), благородным (стк. 36, 211, 389, 921 - 924, 1389), благоразумным (стк. 60, 69), человеколюбивым (стк. 213, 216, 352, 579, 930 - 932, 1127 - 1129, 1146).

Эти качества помогают формировать и диатрибы (стк. 200 - 202, 205, 208 - 213, 355, 1032 - 1038, 1122 - 1124, 1142), которые заключают в себе в предельно отточенном, концентрированном виде весь смысл и всю гамму политико-правовой идеологии ромеев. Не может быть законодателя, не владеющего в полной мере концептуальными представлениями об ойкумене, идеологическими установками, цементирующими общественную стабильность. И эти мировоззренческие аспекты великолепно воплощаются в диатрибе - триптихе (стк. 1032 - 1034), которая и по форме и по содержанию представляет собой образец ойкуменической доктрины. Михаил Пселл называет здесь три основоположения, на которых базируется учение о византийском цивилизованном мире, противоположном “варварскому”. На первое место Михаил Пселл ставит церковь, на второе - империю, и на третье - почитание предков, т.е. традиции. Причем, эти основания воплощены в конкретной форме для более доступного восприятия. Можно сделать вывод, что Михаил Пселл выдвигает не просто тезис о гармонии царственности и священства, но считают неотъемлемым признаком цивилизованного мира преклонение перед памятью предков, т.е. обязательное уважение к преемственности, континуитету. Триптих автора энхиридия представляет собой неразрывное единство трех ипостасей - церкви, империи и традиций. Третье положение (традиции) как - то забывается в историографии при изложении ойкуменической мировоззренческой системы ромеев, хотя в источниковом материале одним из важнейших аргументов является неукоснительная ссылка на авторитет предков и византийские идеологические традиции. По представлениям Михаила Пселла, которые он пытался привить мафиту, стойкость и единение византийского общества базировалась на трех основаниях: “Называй общественные храмы [живой] плотью, величай крепостные стены городов нерушимыми, именуй достойные уважения гробницы священными” (стк. 1032 - 1034). С точки зрения формы, диатриба является самостоятельным неразрывным фрагментом, не разделяется на независимые компоненты. Притом она, как центральное звено ойкуменической доктрины, несет в себе стержневую идеологическую нагрузку в энхиридии, хотя конкретно не связана с правовыми нормами и с правовым сознанием. Но этот триптих, стоящий как бы особняком, является главным связующим звеном педагогического труда, он формирует прежде всего гражданское мировосприятие, гражданскую позицию законодателя, позицию единственного императора “вселенной”, т.е. цивилизованного мира. Данная диатриба - квинтэссенция “Обозрения законов“, в ней сконцентрирована вся энергия и сущность ромейской идеологической доктрины. Она осуществляет решающую воспитательную задачу приобщить василевса к осознанию христианских ценностей, особой роли империи в мире, ее самоценности и культурной значимости, в том числе правового воспитания полита- защитника отечества, и все это неразрывно, в связи с осознанием глубочайшей важности традиций, включая политическую идеологию, право, заслуги предков в сфере культуры и языка, т.е. воспитание и обучение руководителя ромейской державы, который сознательно формируется как личность на основе симфонии трех начал - церкви, империи и традиций.

Сайт управляется системой uCoz